Монастыри Метеоры в XIX веке

Монастыри Метеоры: путешествие по Греции XIX века

На основании указов, рукописей и книг, хранящихся в то время в библиотеках обителей, было составлено описание и сделаны некие выводы, иногда не совсем корректные, но тем не менее, эти записки оказались бесценным трудом при составлении истории и быта комплекса монастырей на скалах в Метеорах, одной из самых знаменитых достопримечательностей Греции, посетить которую стремятся паломники и туристы без преувеличения со всего мира, величая этот геологический феномен «восьмым чудом света».

В совершенстве владея греческим языком, автор смог сделать перепись хранящихся документов Метеоров, а его наблюдательность и кругозор делают его труд втройне ценным, приоткрывая некоторые интересные эпизоды и факты из жизни монахов XIX-го столетия.

Между небом и землёй

При виде этих необыкновенных красот природы нельзя было говорить ни о чём. Хотелось молчать, дабы безмолвно любоваться ими и продолжать такое духовное наслаждение, какого уже не будешь иметь, кроме как в этом поразительном месте, в названии которого заключена некая чудодейственная сущность, а называют это чудо природы Метеора.

Вдали показался высокий остроконечный утёс Метеор, словно монах исполинского роста в синем клобуке и в синей мантии, согбенно сидящий на кресле, как бы в воротах монастырской ограды. Не забыть мне этого каменного монаха, который напоминал нечто окаменевшее в нынешнем свете.

Налево от дороги протянулась гора Пинд: высока, величественна, угрюма, синебагрова. Хребет её осенён соснами. Чудные картины предстают за Войводским холмом.

На земном поле, вверх дном одиноко стоит огромнейший корабль.

вас может заинтересовать: Метеоры (Греция), экскурсия в монастыри на скалах из Салоники и Халкидики.

Бока его, корма и нос целы и поросли дёрном, а обнажённый киль зазубрен и поколот. Корабль ли это? Корабль, только не деревянный. Могучие силы природы слепили его из каменного раствора и оставили на удивление человеку. Стоит каменная гора, а кажется, будто опрокинут Девкалионов корабль.

Под белесоватым мерцанием хамсина горная гряда виднелась как под кисейным парусом, сотканным женою Девкалиона Пиррою. Напротив величественных Метеоров, выступает обрывистый угол Пинда. Он утёсист, дик, полуобнажён и могуч.

корабль

Когда на него смотришь, то воображаешь, как об эту гору ударился каменный корабль, отпрянул назад, стал вверх дном в огненной лаве, которая когда-то здесь клокотала и застыла. Между Метеорами и Пиндом издалека течёт Пиней.

Долго я восхищался скалами и не мог налюбоваться. Душевное наслаждение моё сменилось славословием Бога, а славословие созерцанием. Ежели теперь красоты природы услаждают душу так, что она забывает и себя и время, и пространство, и любуется только ими, то в другой жизни слава Бога озарит и усладит её так, что она и вечности не приметит, и себя не вспомнит, и с Богом не раздвоится, непрестанно познавая совершенства его и беспрерывно почерпая в познании их сладость неистощимую.

В садах вокруг скал монастырей святой Метеоры растут шелковичные деревья. Любо было смотреть на эти дива природы. Восхитительно было услаждаться игрою этого естества. Неожиданность таких фигурных явлений, их выразительность и благопристойность в таком месте, где сменились множество событий от времени Девкалионова потопа до водворения подвижников на скалах, восторгали меня и спутников моих так, что и в веке не забыть нам такой радости.

монастырь Стефана

Вскоре мы подъехали к основанию скального утёса и начали подниматься к монастырю святого Стефана по извилистой тропинке. По дороге к Метеорам нам встретился громадный двустворчатый камень, похожий на просфору, или каравай на каравае. Оба эти мерные хлеба, которых не съесть и в тысячу лет, испечены вулканическим огнём.

На вершине нам виден стал собор во имя святого великомученика Харалампия и древнейшая церковь архидьякона Стефана. Обитель отделена от горы глубокою, но узкою пропастью, через неё перекинут был деревянный мостик.

Изнутри монастыря, с южного края утёса очень хорошо видно благословенную Метеору, вдали длинная полоса Фессалийской долины и триккская (Трикала) крепость на холме, направо простирается живописный утёсистый Пинд, извилистый Пиней и город Стагон (Каламбака) с тутовыми рощами и чёрными утёсами его.

За монастырём, с северо-западной стороны его, в ущелье между двумя скалами, как бы в логовище чёрный лев сидит на задних лапах, повернув голову в сторону. Вылитый природою из каменной лавы он так огромен, что афинские мраморные львы, вывезенные в Венецию, подле него показались бы крошками.

обитель Троицы

Немного далее от логовища этого льва, за безымянной скалой глубится узкая пропасть. Страшно смотреть в неё с края этого обрыва. На противоположной стороне этой пропасти возвышается отдельный, длинноватый утёс горы, увенчанный монастырём святой Троицы. Он походит на корабль без мачт.

Монахи из Троицкого монастыря на ночь подтянули к верху спущенную в пропасть верёвку с сетью и висячую деревянную лестницу и ушли в свои кельи. Оставаясь на противоположной скале, я поражался окрестными видами монастырей и утёсов Метеоры. При взгляде на них, предо мною на небольшом пространстве, показывались пирамиды, обелиски, колонны, горы, ущелья, глуби, привыси, зелёные дубравы, белокаменные создания, окаменевший монах, святые обители, иные на громадных скалах, другие на покривленных базальтовых столпах, и в добавок пробивавшиеся сквозь облака косвенные полосы света в устьях ущелий.

Когда всё это сквозь призрачный калейдоскоп отразилось в глазах моих, тогда сознание моё растерялось, смысл мой не мог открыть порядка в виденных предметах, и я только чувствовал, что меня изумляют дива природы и чарует игра её воображения.

Однако разум, этот любитель меры, провёл продольные и поперечные линии по группам скал, увенчанных черепичными крышами, и монастыри Святые Метеоры предстали осмысленными, земными, и таким образом составили себе некое понятие о диковинной местности.

Вся эта местность в Метеорах, с вычурною и величавою обстановкой, с таким разнообразием её громадных и малых, высоких и низких, довершенных и недоконченных базальтовых масс, вся она, просто сказать невидаль, диво дивное, чудо чудное, выпуклость божественного всемогущества.

Многое непрочно здесь на земле. Гранитные и базальтовые утёсы выветриваются и разрушаются снаружи. В вековых деревьях заводится чревоточина. Тысячелетние города и блаженные монастыри превращаются в пыль. А где был второй рай, наполненный святыми мужами, там видишь запустение. Что же после этого бессмертно и вечно? Вечен один Бог, а бессмертны добрые дела и письменные сказания – эти домики памяти, выстраивая которые по своему вкусу и чертежам, мы оставляем их нашим потомкам.